Я уже не первый раз сталкивался с упоминанием МДМА. На самом деле я синтезировал его в Доул в 1965, но до сих пор не встречал людей, пробовавших его лично. Я еще раз синтезировал МДМА, и оказалось, что он совершенно отличен от всего, что я пробовал раньше. МДМА не был психоделиком в смысле визуальных эффектов или образа мышления, но лучистость и теплота психоделика присутствовала и довольно заметно. Я начал собирать описания эффектов этого вещества разными людьми в различных обстоятельствах - оно вызывало уважение и восхищение.
В кампусе Беркли Калифорнийского Университета я стал читать курс судебной токсикологии. Обычно лекции собирали 20-30 студентов, и более чем половине из них удалось дослушать курс до конца. Сомневаюсь, что кто-то из них стал лучше соображать в судебной токсикологии, но большинство из них раскрылось навстречу информации, которую я считал очень полезной и важной, и занимались в должной мере. Одним из моих преданных студентов был милый юноша, гитарист, с сильным заиканием. Перед тем как произнести слово, начинающееся с гласной (или с нескольких согласных), он совершенно замолкал до тех пор, пока либо (1) не вдыхал и выдыхал в одном темпе несколько раз, либо (2) тряс головой и менял слово. Его звали Клаус.
Клаус заинтересовался МДА, и, по какой-то причине, его N-метилированным гомологом - МДМА. Он нашел место для лаборатории где-то в Здании Наук о Жизни и подготовл проект летней практики, желая выработать полезные процедуры изготовления МДМА. Каждый раз, когда я его видел - довольно редко - он находился в вечной борьбе со своим дефектом речи, и наконец куда-то пропал из моего поля зрения.
Только некоторое время спустя, когда я спешил через кампус на встречу, я заметил его. Через мгновение я вспомнил, кто он.
- Как дела? - спросил я, ожидая, что он ритмично задышит или тряхнет головой.
- В отличном расположении духа - ответил он, с небольшим намеком на запинку на букве "р" в слове "расположение".
- А ваша музыка? - смело продолжил я, теперь уже сомневаясь, что он - это он.
- Да не очень. - "О" в слове очень звучала чуть дольше чем надо, и я опять уверился, что это на самом деле Клаус.
- Правда, - добавил он, не нарушая ритма, - этот метилированный МДА дал мне шанс по-новому взглянуть на себя.
- Например?
- Ну, например, я научился управлять своим голосом. И даже решил начать новую карьеру.
- И это...?
- Логопедия.
Связь с Клаусом порвалась, но я верю, что одна из первых догадок, что МДМА сродни змеиному маслу - в смысле элексира от всех болезней - была верна.
Еще одна попытка показала другую сторону МДМА.
Мой хороший друг Чарльз Миллер следил за моими исследованиями и время от времени интересовался: как я считаю, будет ли для него полезно как-нибудь провести такой эксперимент. Я всегда откладывал такие идеи на неопределенное время, испытывая неудобства от того, что могло выйти при этом из его подсознания. Несмотря на то, что он был мягким и отзывчивым человеком, ему была свойственна большая самоуверенность и непробиваемое упрямство. Кроме того, он был ярым алкоголиком. В зависимости от дневной порции алкоголя изменялась и его личность, к концу вечера становившаяся откровенно всеотрицающей; в особенности анти-разумной и анти-гомосексуальной.
Такое сочетание для меня всегда являлось сигналом опасности. И постепенно я начал считать, что Чарли смирился со многими трудностями своей юности. Не обязательно разрешил их - но по крайней мере глубоко похоронил в подсознании. А я совершенно не хотел оказаться человеком, давшим инструмент, чтобы выкопать хоть одну из них.
Его жена Дженис никогда не проявляла ни малейшего интереса к таким исследованиям, хотя и она знала о моих занятиях. Но именно она позвонила мне однажды и спросила может ли она (и ее младший сын) занять пару часов моего времени - ответить на вопрос-другой. Вопросы собиралась задавать Дженис, ее сын, очевидно, должен был оказывать моральную поддержку, так как он был достаточно умудрен опытом в области наркотиков. Я предложил встретиться в этот же полдень. Они согласились. Как я часто замечал, если время выбрано правильно, сразу становится очевидно, что оно выбрано правильно.
Дженис с сыном и я - мы втроем приняли по 120 мг МДМА в полдень. Сын ушел один. Через полчаса - обычное время наступления "ощущения" - Дженис их не замечала, ничего не изменилось ни через 40, ни через 50 минут. Она сделала только два замечания без подготовки.
- У меня пересохло в горле.
- Я принесу вам воды.
Что я и сделал. Облегчения она не принесла.
- Мне тяжело дышать.
- Дышите глубже - так глубоко как только сможете.
По отражению в окне - мы сидели в задней части дома - я заметил, что когда я не смотрел на нее, никаких затруднений дыхание не вызывало.
Мы поднимались на холм, к месту, которое я сдал в аренду строителям для хранения пиломатериалов. Вокруг были таблички с надписями "Не курить" и "Огнеопасно".
- Как вы думаете, я слишком много курю?
- Как вы думаете, вы слишком много курите?
- Нет, не думаю.
- Тогда ответ будет: наверное нет.
Эксперимент шел уже час, и никаких признаков действия МДМА. Вдруг неожиданный вопрос "с потолка":
- Хорошо быть живым?
- Можете поставить на это свою прелестную попку - быть живым - хорошо! быть живым - благодать!
Вот оно. Она погрузилась в МДМА и побежала вниз, крича на бегу как хорошо жить. Вся зелень стала живой, все палки и камни ожили. Я догнал ее, лицо у нее светилось. Она поделилась со мной историей своей жизни, которую и она и я знали очень хорошо, но никогда не выносили на свет божий.
Она пришла в этот мир в результате оперативного Кесарева сечения, ее мать умерла во время родов. И пятьдесят лет она жила с виной - ее жизнь досталась ей ценой жизни матери. Три года ее лечил семейный врач, хотя, по-видимому, ей всего лишь нужно было признание, что хорошо быть живой.
Я ничего не слышал о ней пару месяцев. Когда же она позвонила, то сказала, что чувствует себя вполне умиротворенной, и что покончила с лечением.
